Цементная слободка

Одному из районов Керчи это название досталось в наследство от предприимчивого инженера Черкасова, который в период строительства крепости, в 60-х годах XIX века, развернул на местном сырье цементный завод. Производился на нем высокой марки гидравлический цемент, что вывозился в Москву, на Волгу и Новороссийск, в те годы еще не бывший цементной столицей юга России. Как ни громко звучит, черкасовский завод ознаменовал начало цементной эры в России, для которой это был новый строительный материал, а самого бизнесмена сделал состоятельным человеком, что вполне объяснимо в отсутствии конкуренции. Завод инженера Черкасова просуществовал до Первой мировой войны, но к тому времени, с развитием отрасли, он захирел и сдулся.

Однако надо отдать должное его предприимчивости: несмотря на пыль, грязь и, как бы сейчас сказали, нарушение экологического баланса южноморского региона, завод давал работу и заработок местным жителям.

И тогда, и сейчас это обстоятельство было и остается решающим, едва заходит речь о строительстве промышленных предприятий, приход которых в регион, с одной стороны, гарантирует занятость местного населения, а с другой, разрушительно воздействует на его экологию. Озабоченность керченских экологов строительством удаленного всего лишь на каких-то два километра от города цементного завода вполне объяснима, но, как показывает свободный опрос местных жителей, их эта проблема волнует в последнюю очередь. А что борцы за чистоту окружающей среды хотели услышать? Что при безумных ценах, растущих тарифах на коммуналку, повышении пенсионного возраста, низкой занятости трудоспособного населения Керчи и пригородов люди возвысят свой голос против строительства цементного завода?

Естественно, хочется жить в нормальных человеческих условиях, но когда перед людьми стоит выбор — работа или чистый воздух, думаю, он однозначно предопределен. Жители Аршинцево, которых в первую очередь накроет цементная пыль, отшучиваются: «После аглофабрики нам ничего не страшно». И против работы агломерационного цеха ушедшего в небытие Камыш-Бурунского железорудного комбината тоже возвышали голос протеста. Конечно, не экологи добили ЖРК, но, тем не менее, далеко не все вздохнули легко и свободно после закрытия производства на комбинате. Воздух стал чище, прилетели птицы, а работы не стало для нескольких тысяч керчан, которые или разъехались, или с трудом воткнулись на другие предприятия, или спились. Огромный жилой район практически умер вместе с комбинатом, который его содержал. Всякий раз, когда я встречаю последнего директора ЖРК Константина Сурикова, он задает мне один и тот же вопрос: «Ну что, лучше стало?»

Однако надо отдать должное его предприимчивости: несмотря на пыль, грязь и, как бы сейчас сказали, нарушение экологического баланса южноморского региона, завод давал работу и заработок местным жителям.

И тогда, и сейчас это обстоятельство было и остается решающим, едва заходит речь о строительстве промышленных предприятий, приход которых в регион, с одной стороны, гарантирует занятость местного населения, а с другой, разрушительно воздействует на его экологию. Озабоченность керченских экологов строительством удаленного всего лишь на каких-то два километра от города цементного завода вполне объяснима, но, как показывает свободный опрос местных жителей, их эта проблема волнует в последнюю очередь. А что борцы за чистоту окружающей среды хотели услышать? Что при безумных ценах, растущих тарифах на коммуналку, повышении пенсионного возраста, низкой занятости трудоспособного населения Керчи и пригородов люди возвысят свой голос против строительства цементного завода?

Естественно, хочется жить в нормальных человеческих условиях, но когда перед людьми стоит выбор — работа или чистый воздух, думаю, он однозначно предопределен. Жители Аршинцево, которых в первую очередь накроет цементная пыль, отшучиваются: «После аглофабрики нам ничего не страшно». И против работы агломерационного цеха ушедшего в небытие Камыш-Бурунского железорудного комбината тоже возвышали голос протеста. Конечно, не экологи добили ЖРК, но, тем не менее, далеко не все вздохнули легко и свободно после закрытия производства на комбинате. Воздух стал чище, прилетели птицы, а работы не стало для нескольких тысяч керчан, которые или разъехались, или с трудом воткнулись на другие предприятия, или спились. Огромный жилой район практически умер вместе с комбинатом, который его содержал. Всякий раз, когда я встречаю последнего директора ЖРК Константина Сурикова, он задает мне один и тот же вопрос: «Ну что, лучше стало?»

Тамара Кулыбышева

http://www.kr-eho.info/

фото: Тамара Кулыбышева http://www.kr-eho.info/